Деликатесы Декстера - Страница 65

— Дебора…

— Твою мать, Декстер. Это единственная ниточка, которая у нас есть.

Опять я оказался единственным, кто видел несущийся на нас поезд, у которого отказали тормоза.

— Ради Бога, Деб. Это слишком опасно. Кто-то положил эту штуку в пакет для того, чтобы затащить нас в клуб. Это либо ловушка, либо попытка запутать следы.

Но Дебора просто тряхнула головой и потащила меня к выходу из огороженной зоны.

— Мне плевать. Других следов у нас нет.

Глава 25

Клуб находился на Оушен-драйв в районе Саут-Бич. В том месте, которое телевизионщики всегда снимают, когда хотят показать блеск и гламур ночной жизни Майами. Каждый вечер тротуары здесь заполняют люди, красивые тела которых не скрывает даже минимум одежды.

Они гуляют и катаются на роликах мимо отелей в стиле арт-деко, излучающих неоновый свет и громкую музыку. Потоки людей втекают и вытекают из этих зданий. Вероятно, это самое гламурное броуновское движение, какое только можно представить. Несколько лет назад все эти здания были дешевыми отелями, привлекавшими только пенсионеров, которые едва могли ходить и мечтали лишь о том, чтобы умереть под солнцем Майами. Теперь комнаты, когда-то сдававшиеся за пятьдесят долларов, стоили в два раза больше, а изменения состояли в том, что постояльцы стали красивее, а само здание успело засветиться в телевизоре.

Даже в это время на тротуарах еще оставались люди, но это были всего лишь объедки большого пиршества, то есть те, кто слишком усердно развлекался и сейчас не мог вспомнить, как добраться домой, или же не желал мириться с ходом времени и заканчивать с удовольствиями, даже несмотря на то что все клубы уже закрыты.

Все, кроме одного: клуб «Фэнг» находившийся в другом конце квартала, не был так же темен и тих, как все остальные здания, несмотря на свой фасад, выглядевший непривычно сдержанно для здешних мест. Сияние зачерненных ламп освещало относительно небольшую вывеску, на которой готическим шрифтом было написано «Фэнг». И начальная буква оказалась точно такой же, как на черном жетоне, который мы нашли вместе с рубашкой Дика. Под ней в тени была дверь, выкрашенная в черный цвет и утыканная рядами гвоздей, как на картинках из детских книжек, изображающих средневековые замки.

Дебора не стала утруждать себя поисками места для парковки, а просто остановилась у бордюра и выпрыгнула из машины прямо в редеющую толпу. Я выбрался вслед за ней, но она успела пройти довольно далеко, прежде чем я ее догнал. Когда мы подошли к двери, я ощутил ритмичное биение где-то глубоко в складках моего мозга. Этот звук раздражал, но от него нельзя было скрыться. Он, казалось, исходил откуда-то изнутри и требовал, чтобы я немедленно что-то сделал, но не давал никаких конкретных указаний. Он упорно бился вдвое быстрее, чем сердце, но превратился в слышимый звук, только когда я подошел вплотную к двери.

На ней была маленькая табличка, золотые буквы на которой, выполненные тем же шрифтом, что и «Эф» на жетоне и большая вывеска наверху, гласили: «Закрытый клуб». На Дебору это определенно не произвело впечатления. Она схватилась за ручку и повернула ее. Дверь не поддалась. Она толкнула ее плечом, но та оставалась закрытой.

— Разреши мне, — сказал я, протискиваясь мимо нее, и нажал на небольшую кнопку, расположенную под табличкой.

Деб дернула углом рта, но ничего не сказала.

Через пару секунд дверь открылась, и на мгновение я утратил представление о реальности. Человек, открывший дверь и сейчас смотревший на нас, оказался практически двойником Ларча — дворецкого из старого сериала про семейку Адамс. Он был почти семи футов ростом, очень худым и носил классический костюм дворецкого с визиткой. Но, к счастью, его громкий голос с сильным кубинским акцентом вернул меня в реальность.

— Ви звонили? — спросил он.

Дебора подняла жетон. Ей пришлось держать его в вытянутой руке, для того, чтобы Ларч его разглядел.

— Полиция, — сказала она, — впустите нас.

Ларч вытянул длинный узловатый палец и указал на табличку на двери.

— У нас закритый клуб.

Дебора пристально посмотрела на него, и, несмотря на то что он был на два фута выше ее и лучше одет, он вынужден был немного сдать назад.

— Впустите меня, — сказала Дебора, — а не то я вернусь с ордером на обыск и приведу с собой La migra. И тогда ты пожалеешь, что родился на свет.

Не знаю, от чего было больше пользы: от упоминания миграционной службы или от волшебного взгляда Деборы, — но он отошел в сторону и придержал дверь, чтобы мы смогли пройти. Дебора убрала значок и ураганом пронеслась мимо швейцара.

Внутри клуба ритмичный звук, который так раздражал меня снаружи, превратился в совершенно невыносимый гул. С мучительным ритмом сливался пронзительный электронный аккорд из двух нот, они не сочетались друг с другом и соединялись в несколько повторявшихся еще и еще тактов. Через каждые два или три таких повтора низкий, искаженный компьютером голос шептал что-то о нечестивых удовольствиях. Он очень напоминал тот голос, которым разговаривал Пассажир.

Мы прошли небольшой холл в направлении, откуда раздавался чудовищный шум, и я заметил блики, похожие на огни стробоскопов, с разницей в том, что свет исходил из зачерненных ламп. Раздался крик, и свет окрасился багровым, огни бешено засверкали, и с началом новой, еще более жуткой «песни» свет вспыхнул ярко-белым, а затем вновь вернулся к ультрафиолету. Ритм не менялся, но вместе с двумя пронзительными нотами они сложились в новый порядок и на этот раз сопровождались оглушительным скрипом, который, вероятно, издавала плохо настроенная электрогитара, звук которой был пропущен через компьютер. Голос раздался вновь, и на этот раз слова можно было различить.